Советские военнопленные в норвегии. Норвегия. Кладбища, памятники, обелиски, мемориалы. Транспортировка военнопленных в Норвегию

Сегодня из 13 700 советских пленных, погибших в Норвегии, известны имена только 2700. Цель выставки - распространение знаний в России и Норвегии об очень важной части нашей общей истории, которая долгое время умалчивалась.

"Во многих укромных и отдаленных уголках Норвегии до сих пор есть люди, которые бережно хранят память о советских военнопленных и любовно ухаживают за могилами тех, кому не суждено было дожить до долгожданной победы. Из тех кто не дожил, в Норвегии более 13 тысяч человек. В праздничные, торжественные дни норвежцы приходят на места захоронений с букетами цветов или с венками и кладут их у подножий памятников, воздвигнутых самими военнопленными после освобождения из лагерей. Строительство памятников происходило, в основном, в мае, июне и частично в июле 1945 года, т.е. в месяцы перед репатриацией. Строились эти надгробия и памятники большей частью не на кладбищах и не всегда из прочных материалов, а из того, что было под рукой. Естественно, что сооружения такого рода не могли долго устоять против переменчивой норвежской погоды, особенно в приморских районах страны. Создатели этих памятников никоим образом не притязали на классическую красоту, «величие и покой» своих сооружений, и скромно украшали их иногда красной звездой, иногда православным крестом. В редких случаях эти два символа веры помещались бок о бок в тесном соседстве. Те из памятников, которые не развалились, не были разрушены вандалами и не снесены норвежскими военными властями, напоминают новым поколениям норвежцев о тяготах немецкой оккупации, в которой побывали их отцы и деды, и о суровых испытаниях в фашистской неволе, которые выпали на долю советских военнопленных.
Кроме того, они напоминают о человеческом тепле в нечеловеческих условиях, о солидарности и борьбе простых людей против бездонного зла, выплывшего на поверхность из недр фашистской расовой теории. Со временем эти памятники превратились в вещественный залог возникшей в те далекие годы обоюдной симпатии и сострадания между «униженными и оскорбленными» представителями двух народов и многих национальностей. В первые послевоенные месяцы эти чувства вылились в повсеместное братание, в искренную дружбу. В незабываемые майские дни 1945 года стоило только советским военнопленным появиться в какомлибо людном месте, как норвежцы обступали их со всех сторон, тепло пожимали им руки, хлопали их подбадривающе по плечу и крепко обнимали. Военные и участники Движения Сопротивления вытягивались в струнку, дружески отдавая честь, а женщины гладили их по лицу, и глаза их медленно наполнялись слезами неподдельного сострадания, а сердца чувством беспредельной радости: «Норвегия снова свободна! Вы наши освободители!».
Эти чувства, испытанные норвежцами, очевидцами и участниками событий тех дней, в определенной мере и разными путями передавались их детям и внукам, и они, осмысливая историю своей страны, приходят к выводу, что пребывание советских военнопленных в Норвегии во время войны является такой же неотъемлемой частью ее истории, как немецкая оккупация. И хотя теперешняя молодежь не проявляет особого интереса к новейшей истории, в ее среде есть значительная прослойка, которая имеет довольно ясное представление о неисчислимых жертвах, принесенных во имя победы всеми народами России. По данным международной Демографической конференции в Москве в 1994 году эти жертвы составляют 26 млн. человек, что приблизительно в 6 раз превышает сегодняшнее население Норвегии. Большинство норвежцев помнят об этом. Норвежцы также помнят и хранят память о тех, кто погиб и погребен в их стране. Они до сих пор благожелательно относятся к россиянам, вопреки не всегда благожелательной норвежской прессе..."

...Выгрузили нас на какой-то станции и пешком пригнали в лагерь в городе Торн, в Польше. Нас поместили в отдельные бараки, отгороженные от другой территории колючей проволокой. Старожилы этого лагеря рассказали нам, что лагерь разделён на зоны, в каждой зоне пленные из одного государства, русских кормят хуже всех, а американцев и французов лучше всех остальных. Недавно сюда привезли итальянцев, уже и союзников немцы сажают в лагеря. Через неделю нас снова погрузили в вагоны и отправили в путь. Через две ночи и один день нас нас выгрузили и снова пешком погнали в лагерь. До Штаргарда мы шли долго. В этом лагере мы пробыли около месяца. Нас выводили на работу, а поочерёдно, группами оставляли в лагере, записывали в какие-то книги и фотографировали. В руки давали трафарет с новым лагерным номером, который надо было держать на уровне груди. Фотографий нам не давали. Бывалые мужики посоветовали мне при фотографировании скривить лицо, чтобы в случае побега, по фотографии труднее было бы меня опознать, я так и сделал...
Ильченко Михаил Алексеевич, бывший военнопленный.

Личные карточки советских военнопленных. Простые, родные русские лица...

Советские военнопленные за колючей проволокой.

Ещё личные карточки:

Лагерный ад солдат-узников:

Рабский труд на Норвежской земле:

Сёстры Оля, Нина и Катя:

Стенд-личная карточка под потолком. Часть личного дела военнопленного Аркадия Корнейчука (1907-1942), умершего в концлагере в Норвегии:

Освобождение.

Советский военнопленный, освобождённый в ходе операции из лагерного заключения. 1945 год.

Останки советских военнопленных и бараки немецкого лагеря в северной Норвегии.

На момент освобождения в 1945 году на норвежской земле находилось около 84 тысяч советских военнопленных. 13 июня 1945 года началась отправка домой, или репатриация, советских граждан. Во время холодной войны в 1951-м в Норвегии была проведена так называемая операция "Асфальт", во время которой останки советских военнопленных были перенесены с кладбищ Северной Норвегии на военное захоронение Тьетта на Хельгеландском побережье. Многие памятники были разрушены во время перезахоронения.

Освобождённые узники:

Норвежский солдат и советский ребёнок (возможно, это маленькая девочка). Фотоснимок, достойный стать символическим.

Из воспоминаний очевидца-переводчицы:

Домой, в СССР.

...На рассвете нас остановили на какой-то станции, где мы простояли более часа. Петлин ушёл узнать в чём дело и вернувшись доложил, что происходит передача состава, так как следующая станция находится уже на территории Советского Союза. Мы все столпились у окон и дверей, чтобы не прозевать момент пересечения границы. И вот, наконец, свершилось! Мы увидели пограничные столбы и пограничников в зелёных фуражках. Нашей радости не было предела! Наконец-то дома! Вдруг один из солдат закричал: "Это же станция Лужайка! Я здесь служил и принял первый бой с немцами и финнами"...
Ильченко Михаил Алексеевич.

Вещи, изготовленные в лагере советскими военнопленными.

Историк Михаил Гольденберг «читает» архивные фотографии советских военнопленных в Норвегии и пересказывает свой случайный, но очень важный разговор с человеком, которому удалось выжить и во время плена, и, главное, после него.

В сентябре 2012 года в рамках российско-норвежского культурного форума в Национальном музее Республики Карелия была открыта выставка «Советские военнопленные в Норвегии».

Советские военнопленные в Норвегии

Эти снимки, демонстрировавшиеся на выставке, говорят сами за себя.

Я искал в них знакомого мне человека, рассматривал с особой тщательностью. И некоторые лица казались мне похожими на Ивана Ивановича Долотова.

Мы встретились в купе поезда Петербург — Брест 20 июня 2001 года. Оба ехали в Брест: я на конференцию, посвященную 60-летию начала войны, а Иван Иванович – участник обороны Брестской крепости – был приглашен на памятные мероприятия.

Такие встречи – подарок судьбы. Иван Долотов упомянут в знаменитой книге Сергея Смирнова «Брестская крепость». А тут – многочасовой вагонный разговор, располагающий к особой откровенности.

Иван Иванович подробно рассказал мне, что происходило в крепости накануне 22 июня 1941 года, в первые дни войны. А 29 июня он попал в плен.

«Это ты-то воевал?! Ты через неделю сдался в плен!» — именно эти слова кричал ему молодой лейтенант-особист, когда Иван Долотов пешком из норвежского лагеря пришел к своим. Для него путь домой занял месяц. Но до этого были долгие 3,5 года фашистского плена, три из которых он провел в Норвегии.

Рассказ старшего сержанта командира взвода 33-го инженерного полка Ивана Долотова о первых днях обороны Брестской крепости абсолютно перевернул мои представления об этой героической эпопее. Эта тема и судьба книги С.С.Смирнова требуют особого рассказа.

Иван Иванович подробно поведал и том, как оказался в плену:

«Страшно хотелось пить. Жара, все горит. Кругом раненые. А воды – ни капли. Крепость окружена водой. Прямо рядом с нашими казематами была река Муховец. Около каждого выхода стоят танки и немецкие автоматчики, наведены пушки. Выбежать можно, только когда начинается бомбежка. Шансов, конечно, пробежать метров 15 туда и обратно немного. А тут ребята нашли насос со шлангом. Кинем его в реку и будем воду качать. Под шквальным огнем пробежали мы с моим товарищем – моим земляком из Ленинграда, а шланга не хватило. Как я его тянул! Вот столечко не хватало», — он показал на ширину столика в купе.

«Потом за спиной разорвалась мина. Я почувствовал боль в плече. Упал и потерял сознание. Очнулся. Лежу около стены. Товарищ мой рядом. Около нас — немецкий фельдфебель и два солдата. Мы с товарищем договорились, что когда нас спросят откуда мы, то скажем, что из Мариуполя. Не хотелось позорить город Ленина... Потом нас вывезли в соседний польский город Бялы Подляски. Там на картофельном поле пробыли до октября. Кормили воблой, давали немного хлеба. Каждый вечер немцы расстреливали ослабевших. Офицер прикладывал руку, проверял пульс и выбраковывал. Расстреливали солдаты, наверное, непрофессионалы. Приходили они к нам потом пьяные, плакали… А потом нас вывезли в Норвегию».

Почти в пятистах лагерях, расположенных на территории Норвегии, находилось 100 тысяч советских военнопленных. 13700 из них погибли. В них же находились 9000 советских гражданских лиц, из них 1400 женщин, 400 детей. Недавно в Москве издана книга норвежской исследовательницы М.Н.Солейм «Советские военнопленные в Норвегии. Численность. Организация и репатриация». В этой книге подробно описываются унижения, нечеловеческий труд, болезни, голод и смерть – все лики бытия советских пленных.

Иван Иванович Долотов вспоминал: «Работал я в каменоломнях. До 1944 года условия были невыносимые. В последний год охрану сменили — немцев на чехов. Они терпимо относились к тому, что население кидало нам за колючку еду. В октябре 1944-го охрана исчезла. Мы пошли пешком к нашим в Киркенес. Останавливались в пути у норвежцев. Нам помогали простые люди».

Граф Фолке Бернадотт посещает лагерь советских военнопленных.

Норвежцы признают, что некоторые объекты, возведенные руками советских военнопленных, например, железные дороги, действуют по сей день. Память о них сохраняется. Хотя в 1951 году, в разгар холодной войны, была проведена операция «Асфальт»: норвежские власти распорядились перенести все захоронения советских военнопленных на остров Тьётта. В ходе переноса многие могилы просто были уничтожены. Сейчас общий монумент и братская могила ухожены и поддерживаются в порядке.

Трагична судьба и более 80 тысяч вернувшихся из норвежского плена. Многие из них оказались в ГУЛАГе, а практически все многие годы были на положении прокаженных. Всего в фашистском плену оказалось 5,7 млн советских людей, 3,8 млн из которых погибли в неволе. Вернувшихся ждали лагеря или позорное клеймо. Майор Гаврилов – один из руководителей обороны Брестской крепости — после немецкого плена более 10 лет провел в советских лагерях.

«Квартира Сергея Сергеевича Смирнова была превращена в ночлежку. Кода я впервые попал к нему в 1956 году, у него жили около десяти бывших защитников Бреста, недавно вернувшихся из мест не столь отдаленных. Так он и писал свою книгу», — рассказал мне Иван Иванович Долотов.

На этом рисунке художник изобразил Ивана Долотова в морской форме. Он много лет работал в ленинградском порту, ремонтировал навигационные приборы.

Я, конечно, вспомнил о нем, вглядываясь в фотографии этой норвежской выставки. По иронии судьбы, в августе я побывал в польском городе Бялы Подляски. Все озирался вокруг в поисках того картофельного поля. Наутро наш автобус въехал в Брест и я увидел Тереспольские ворота крепости. Да, воспоминания как ветер – иногда возвращаются…

А тема плена и его жертв находит у нас достойное переосмысление. Установка: «У нас нет пленных, у нас есть предатели» — будем надеяться, ушла навсегда.

Мне нравится название проекта, в ходе которого была создана эта норвежская выставка, – «Болезненное наследство».

Все снимки — из коллекции выставки «Советские военнопленные в Норвегии»

«М:|. А СОВЕТСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В НОРВЕГИИ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ в о й н ы Поморский государственный униегрситет имени...»

-- [ Страница 4 ] --

На следующем этапе эвакуации в дело вступали связные офицеры, предста­ вители США и Великобритании, которые были обязаны посетить каждый лагерь для военнопленных. Они сопровождались представителями союзных наций (за исключением американцев и англичан, представленных в ранге связных офице­ ров), которые становились ответственными за материальные ценности тех групп военнопленных, с которыми они являлись согражданами. Так, например, совет­ ские представители от союзных наций были ответственными за имущество со­ ветских военнопленных, содержавшихся в том или ином лагере. Перед посеще­ нием лагеря каждый связной офицер уже имел основные сведения о том лагере, в который он был направлен: о количестве военнопленных, их национальной при­ надлежности, о наличии рабочих лагерей и госпиталей.

Отделом по делам военнопленных на каждые две тысячи заключенных вы­ делялся один медицинский работник. В условиях крайней нехватки врачей они перемещались из лагеря в лагерь. Ими проводилась дезинфекция и лечение воен­ нопленных. В лагере каждый военнопленный вне зависимости от националь­ ности получал денежное пособие, которым мог распоряжаться по собственному усмотрению.

Штабом Верховного командования союзных экспедиционных сил предпо­ лагалось создание Секции передвижений (Movement Section). Она должна была располагаться в Германии и заниматься разработкой маршрутов для эвакуации военнопленных и гражданских лиц. Сотрудники данной организации регистри­ ровали каждого пленного и снабжали его так называемой «идентификационной картой», которая фактически являлась основным документом в период репатриации. В «Меморандуме» также отмечалось, что репатриация военнопленных должна была осуществиться «в кратчайшие сроки».

Таким образом, еще до капитуляции нацистской Германии союзниками по ан­ тигитлеровской коалиции на основании положений Женевской конвенции 1929 г.

«Об обращении с военнопленными» были разработаны нормативные документы, обеспечивавшие репатриацию военнопленных и гражданских лиц. Союзниками по антигитлеровской коалиции была создана разветвленная система по подготов­ ке и репатриации всех категорий пленных Третьего Рейха. Все элементы систе­ мы (Управление по делам военнопленных, отряды связи и отряды при сборных лагерях), выполняя свои функции, обеспечивали эффективную работу всего ме­ ханизма. В результате, уже к 1 марта 1946 г. в СССР было возвращено 4 199 488 советских граждан. *

2.2. Процесс репатриации из Норвегии:

этапы и итоги Одним из основных источников, позволяющих осветить период подготовки и проведения репатриации бывших пленных из Норвегии, стали фонды личного архива Л. Крейберга, хранящиеся в Государственном архиве в Осло. Лейв Крейберг родился в Бергене в 1896 г. в семье врачей. Закончив медицинский факуль­ тет университета в Осло в 1921 г., работал в госпитале. Через некоторое время Л. Крейберг по Долгу службы уехал в США, отгуда переехал в Канаду, а затем в Исландию. В 1942 г. он был вызван в Лондон и направлен в Арденны для оказа­ ния медицинской помощи раненым. Там Крейберг написал свою работу «24 ча­ совой рабочий день», посвященную способам лечения раненых. Эта книга стала настольным пособием для военных врачей Европы. В начале мая 1945 г в составе Экспедиционного корпуса он вернулся в Норвегию, а 11-го числа того же месяца командующим регионом Северная Норвегия О. Мюнте-Каасом Л. Крейберг был назначен ответственным за репатриацию в «суб-зоне» Тромсе. Помимо персписки Л. Крейберга с союзными и норвежскими властями, фонды содержат пои­ менные списки советских военнопленных, Находившихся в «суб-зоне» Тромсе.

Планы подготовки к репатриации из Норвегии разрабатывались союзника­ ми совместно с норвежскими властями задолго до капитуляции Германии. В мае 1944 г. в Лондоне данный вопрос обсуждался на совместном заседании комитета, созданного для осуществления репатриации иностранных граждан из Норвегии (далее «Комитет по репатриации»). Норвежская сторона была представлена от­ делом «Е», входившим в состав Министерства обороны. Одной из проблем, об­ суждаемой на заседании, была проблема статуса иностранных военнопленных и гражданских лиц, пригнанных на территорию страны немцами. Официальный Осло заявил, что разница между этими двумя категориями граждан «не совсем определенная». " Многие военнопленные привлекались на работы без фиксации трудовых нарядов и фактически попадали в разряд гражданских лиц. С другой стороны, многие остарбайтеры размещались в лагерях для военнопленных, оказываясь в одинаковых с ними условиях.

С момента освобождения и до завершения процесса репатриации, ответст­ венность за обе категории иностранных граждан несли норвежские власти и Экспедиционный корпус союзных войск. На заседании было принято решение о необходимости обеспечить репатриантов продуктами питания, одеждой, медика­ ментами, создать приемлемые условия содержания. Отмечалось, что в быстрой репатриации заинтересованы все стороны.

Согласно достигнутым на встрече договоренностям, все категории иностран­ ных граждан после освобождения должны были оставаться в тех же лагерях,.в которых они содержались ранее. Отмечалась «нежелательной» смена их места пребывания или свободного перемещения по территории провинции из сообра­ жений безопасности, сохранения стабильной санитарной обстановки в стране и т.д. Кроме того, планировалось принять ряд мер по улучшению условий содержа­ ния граждан государств-членов антигитлеровской коалиции, чтобы «указанные лица чувствовали, что освобождение Норвегии означает для них решительное изменение их участи в лучшую сторону».

Запрет на бесконтрольное перемещение бывших узников лагерей после осво­ бождения предопределил некоторые детали, связанные с их содержанием. Во-пер­ вых, сносились ранее окружавшие лагеря заборы из колючей проволоки. Во-вто­ рых, особое значение придавалось снятию информационной блокады, имевшей место в лагерях при нацистах: бывшие военнопленные и гражданские лица могли получать сведения из прессы и по радио, вести переписку с родными.

«Комитет по репатриации» ire оставил без внимания вопрос о крайнем пере­ населении лагерей и нехватке предметов первой необходимости. В связи с этим было принято решение по улучшению продовольственного снабжения, обеспече­ ния медикаментами и оборудованием. Под «оборудованием», в первую очередь, подразумевались инструменты и необходимые материалы, получив которые, уз­ ники лагерей смогли бы самостоятельно улучшить условия проживания.

Примечательно, что не меньшее значение придавалось и моральному состоя­ нию пленных. В состав Экспедиционного корпуса включались русские, польские и югославские связные офицеры, которые быстрее смогли бы урегулировать ряд трудностей и оказать моральную и психологическую помощь своим, соотечест­ венникам. Более того, члены «Комитета» планировали предложить бывшим уз­ никам добровольное трудоустройство на период подготовки репатриации, зани­ мавший несколько недель или даже месяцев. В основном они приглашались на восстановительные работы. Оплату труда предполагалось производить в полном размере в соответствии с норвежским трудовым законодательством.

Ключевым на заседании «Комитета» стал вопрос осуществления репатриации иностранных граждан с территории Норвегии. Ответственными за репатриацию по-прежнему оставались норвежские власти и войска Экспедиционного корпуса союзных сил. По их мнению, репатриация должна была включать мероприятия по регистрации, санитарному контролю, обеспечению продовольствием, одеж­ дой и т.д. При этом отдельно оговаривалось, что передача союзникам транспор­ тных судов для перевозки бывших пленных вовсе не означала, что все расходы, связанные с эксплуатацией судов, будут покрыты норвежской стороной. Члены «Комитета» с уверенностью рассчитывали на готовность советской стороны пре­ доставить суда соответствующего тоннажа для транспортировки советских граж­ дан на родину. Однако, как выяснилось позднее, советское правительство не изыскало возможности для реализации этого пункта плана.

Уже на первом заседании «Комитета» в мае 1944 г. было предложено разра­ ботать помимо морского, дополнительный маршрут репатриации, предполагав­ ший использование железнодорожного сообщения через Швецию. Отмечалось, что необходимо учитывать месторасположение лагерей: одни находятся рядом с местами отправки, другие удалены от портов и железнодорожных станций. Это обстоятельство требовало создания системы сборных лагерей.

Тогда же членами «Комитета» обсуждался и экономический аспект. Норвежс­ кая сторона неоднократно заявляла о том, что покрывать все расходы по репатри­ ации иностранных граждан из страны не планировалось, и сколько составит «эко­ номическая помощь зависит от ряда различных факторов, и этот вопрос следует решать в ходе международных переговоров». Следует отметить, что эта пробле­ ма станет камнем преткновения не только в советско-норвежских отношениях, но и в отношениях СССР с Швецией после транзита через территорию последней эшелонов с советскими репатриантами.

Решением «Комитета» был определен норвежский орган, наряду с Экспеди­ ционным корпусом отвечавший за репатриацию иностранцев из Норвегии - Ми­ нистерство социального развития (Sosialdepartamentet). Существовавшее ранее и осуществлявшее социальную политику норвежского государства, отныне оно занималось решением задач по возвращению бывших узников нацистских ла­ герей на родину. Это демонстрирует высокую степень ответственности норвеж­ ского правительства при выполнении поставленной перед ним задачи: используя все ресурсы, Министерство могло максимально эффективно и в короткий срок реализовать намеченный план. Более того, Министерство социального развития уже имело определенный опыт в подобного рода деятельности, занимаясь репат­ риацией беженцев, находившихся в Швеции, и лиц, прибывавших на территории стран-союзниц. Сотрудники Министерства плотно взаимодействовали с предста­ вителями Министерств юстиции, снабжения, иностранных дел, обороны и судо­ ходства, решая вопросы, находившиеся в компетенции перечисленных ведомств.

15 мая 1945 г. при Министерстве социального развития было создано централь­ ное управление по репатриации, получившее название R-конторы (Rikskontoret), возглавленное Д. Жуэлем. Деятельность Министерства социального развития по проведению репатриации в провинциях в основном должна была осуществляться через местные власти. В связи с этим, последним были даны следующие указания:

1. После освобождения области от нацистов губернатор каждой провинции наделялся расширенными административными функциями;

2. Председатель каждой коммуны нес ответственность за освобожденных иностранных граждан;

3. В каждой коммуне председатель имел право назначить ответственное лицо или уполномоченный совет для решения практических вопросов репатриантов.

Предполагаюсь, что впоследствии, когда удастся взять ситуацию под контроль без помощи местных властей, станет возможным передеть решение административ­ ных вопросов в ведение непосредственно Министерства. Однако местные власти продолжали оставаться основным звеном в цепочке управления лагерями для репагт риантов, включая сборные лагеря, до полного завершения репатриации..., Таким образом, уже в 1944 г. союзниками по антигитлеровской коалиции и норвежскими властями были разработаны положения, определявшие основные направления в деятельности по репатриации иностранных граждан из Норвегии.

Все положения базировались на соблюдении статей Женевской конвенции; 1929 г.

«Об обращении с военнопленными». В основу мероприятий по осуществлению репатриации также легли пункты «Меморандума об эвакуации военнопленных из Германии и оккупированных территорий». Именно по закрепленной в нем схеме осуществлялось руководство и контроль над процессом репатриации.

Все советские граждане, подлежавшие репатриации в СССР, были поделены на четыре категории: военнопленные, остарбайтеры, «власовцы» и женщины с детьми. "" Для каждой из категорий предполагалось создание отдельных сборных лагерей.

Для удобства и наиболее эффективного управления подготовкой к репатриа­ ции в разных частях страны создавались специальные «Зоны» - территориальноадминистративные единицы во главе с командующим. «Зоны», в свою очередь, делились на «суб-зоны», находившиеся в управлении R-конторы....

Всего на территории Норвегии находилось пять «зон» с центрами в Тромсе, Трондхейме, Осло, Бергене и Ставангере. Интересно отметить, что в компетенцию командующих «зон» входил контроль не только над лагерями, но и госпиталями, где находились на лечении бывшие узники нацистских лагерей. Так, например, выглядела схема взаимодействия в рамках «зоны» Тромсе (схема 4). "

–  –  –

Схема 4 Ответственность «Суб-зоны А» (ведомство майора Л. Крейберга) Начальник управления для бывших союзных военнопленных в «суб-зоне»

Нурланн («зона» Тромсе) майор Л. Крейберг в Директиве 1 отмечал, что «наши конторы находятся в разных областях» и тесно взаимодействуют друг с другом.251 В сферу ответственности начальников управлений для бывших военнопленных входили следующие обязанности: организовать лагеря с новой администрацией, учредить в них самоуправление, обеспечить запас продовольствия на 30 суток, наблюдать за здоровьем пленных и обеспечивать их безопасность.252 Помимо советских военнопленных и остарбайтеров в годы войны на терри­ тории Норвегии находились военнопленные других государств, военнослужащие Вермахта, «спорные лица», немецкие граждане и «перемещенные лица». Осо­ бую группу составляли завербованные Вермахтом граждане других государств.

Так, на территории Норвегии находилось несколько лагерей, где содержались так называемые «власовцы». " В районе Салтдаля располагалось три лагеря для «власовцев»: в лагере Потхус находилось 712 человек, в Б р е н н е - 117, в Сандбю

510. Более того, известно о двух лагерях «власовцев», дислоцированных в районе Буде с общей численностью 563 человека. Нередко сторонники генерала Власова содержались и в лагерях для военнопленных. Иногда их выявление при­ водило к трагическим событиям. Так, в лагере Лилле-Альменнинген в начале мая узниками того же лагеря за поддержку власовского движения было убито пять че­ ловек. Всего, по подсчетам Крейберга, на вверенной ему территории, где нахо­ дилось около 28 ООО пленных, во «власовских» лагерях содержалось около 2 200 человек. Таким образом, численность завербованных Вермахтом советских граждан в Норвегии составляла около 8 %. В отношении других «зон» сведения не сохранились, однако нижеследующие данные свидетельствуют о многочислен­ ности этой группы, представленной гражданами разных государств в Норвегии.

Соотношение вышеперечисленных групп лиц отражено в таблице 13.

–  –  –

Итак, из данных таблицы видно, что в Норвегии в годы войны находилось 360 детей в возрасте до 14 лет, из них в младенческом возрасте (до года) более 100 детей. Это свидетельствует о том, что, вероятнее всего, они родились в Нор­ вегии от пленных или местных жителей. Пленных старше 60 лет насчитывалось 65 человек, самому пожилому из которых в год Победы исполнилось 85 лет. По­ добная демографическая картина, надо полагать, отражает общее положение для всех нацистских лагерей для военнопленных и гражданских лиц.

Еще одна статистическая таблица призвана осветить национальный состав военнопленных. Советские пленные в Норвегии были представлены 17 нацио­ нальностями.

Таблица 15

–  –  –

Очевидно, что учтены не все бывшие советские военнопленные и гражданские лица (72,5 % от общего числа репатриированных советских граждан), что, скорее всего, связано с недостатком информации по национальной принадлежности плен­ ных в материалах союзных войск. ™ Однако восстановить общую картину по данным сведениям автору представляется возможным. Очевидно, что подавляющее число советских пленных в Норвегии составляли русские, украинцы и белорусы.

В ходе репатриации особое место занимала проблема советских «спорных лиц» («disputed pcrsons») - эстонцев, латышей, литовцев, западных белорусов, западных украинцев, поляков из Западной Белоруссии и Украины, жителей Бес­ сарабии и Карпат - граждан тех территорий, которые были присоединены к СССР после 1 сентября 1939 г. Это, в первую очередь, было связано с тем, что союзники не признавали данные земли за Советским Союзом как территории, приобретен­ ные в ходе войны. В соответствии с ранее достигнутыми соглашениями, предста­ вители всех перечисленных национальностей, за исключением западных поляков, находились в компетенции Советской репатриационной комиссии. Создавались отдельные сборные лагеря для «спорных лиц», посещать которые советские связ­ ные офицеры могли лишь в сопровождении союзников."" В Норвегии были выделены две группы «спорных лиц»: советские «спорные лица» и «спорные лица - граждане других государств». Если за первую катего­ рию репатриантов отвечала советская сторона, то вторая категория находилась в ведении норвежских властей. На обе группы «спорных» лиц связные офицеры заводили отдельные «идентификационные карты». Кроме того, связные офицеры, в сопровождении представителей советской стороны, посещали лагерь «спорных лиц» и отбирали желающих получить советское гражданство и убыть в СССР.

Одновременно производилась проверка на предмет укрывания в таких лагерях советских граждан. В случае их обнаружения, они немедленно отправлялись в сборные лагеря для советских граждан.

При составлении списков репатриантов члены «Комиссии по репатриации»

вынуждены были решать и весьма деликатную проблему: что делать с теми, кто отказался признать себя советскими гражданами. Ведь в Ялтинском соглашении речь шла только о «советских гражданах», и вопроса о насильственном возвра­ щении тех, кто себя таковыми не считал, не рассматривался. Сначала проверку проводили советские представители, однако позднее она стала осуществляться совместно с представителями союзных властей, так как имели место частые слу­ чаи давления на репатриантов. Интересен тот факт, что во многих документах британского МИДа часто употребляется понятие «русский», «русский военно­ пленный». Такая формулировка могла относить в категорию подлежавших репат­ риации не только советских граждан, но и русских эмигрантов, не имевших совет­ ского гражданства. Поэтому НКИД в своей переписке с союзниками настаивал на максимально корректных и точных формулировках при обозначения статуса лиц.

Во избежание ошибок при записи, советский представитель фиксировал имя, фамилию и место проживания репатрианта. В случае если респондент заявлял, что его дом находится за пределами СССР в границах по состоянию на 1 сентября 1939 г., то советский представитель задавал ему вопрос, не желает ли он вернуть­ ся на родину? В случае положительного ответа человек подлежал репатриации, при отрицательном ответе он попадал в категорию «спорных лиц» и направлялся в соответствующий сборный лагерь. Так, один из членов «Комиссии по репат­ риации» с британской стороны вспоминал: «В четверг мы с генералом Ратовым занимались вопросом о гражданстве лиц, внесенных в список. После восьми ча­ сов напряженной работы мы решили 50 дел... Большинство опрошенных были прибалты и поляки, а т а к же один молдаванин. Остальные признали себя советс­ кими гражданами... Из тех, кто назывался польскими гражданами, подавляющее большинство настаивало на своих утверждениях, и они были оставлены в спор­ ном списке. Но двоих, явно лгавших, перенесли в советский список». В авгус­ те 1945 г. произошел инцидент, в ходе которого генерал П.Ф. Ратов весьма резко потребовал выдать большое число лиц со спорным гражданством, которых англи­ чане считали поляками. Па конференции в Трондхсйме он заявил бригадиру Дж.

Смиту, что «у русских в руках было полмиллиона английских солдат (бывших военнопленных), и никого из них мы не задерживали под выдуманными предло­ гами». По его мнению, их следовало задержать как объект товарообмена, и тогда, быть может, английские власти иначе отнеслись бы к советским гражданам».

Итак, в подготовке и проведении репатриации участвовали три основные силы: норвежские, британские и советские представители. Норвежское прави­ тельство было представлено в лице директора R-конторы Д. Джоуля. Союзные силы возглавлялись Штабом Верховного командования союзных экспедицион­ ных сил в лице командующего Шотландскими войсками генерала Э. Торнэ. Уже 2 декабря 1943 г. между норвежскими и союзными властями были начаты перего­ воры по вопросу совместных действий на территории Норвегии после освобож­ дения страны. По сообщениям «Ивнинг Стандарт» от 6 февраля 1944 г., «перего­ воры между норвежским правительством, Англией и США о высадке английских и американских войск в Норвегии закончены. Соглашение направлено для подпи­ сания генералу Эйзенхауэру». Под управлением генерала Э. Торнэ действовали два норвежских корпуса связных офицеров. Советские представители прибыли в Норвегию 18 мая 1945 г. Рспатриационную комиссию СССР возглавлял гене­ рал-майор П.Ф. Ратов. На этапе подготовки репатриации его основной задачей было установить контакт и наладить сотрудничество с британскими, американс­ кими и норвежскими представителями по вопросам управления лагерями бывших военнопленных, их охраны, снабжения и т.д. Однако дипломатическая переписка между советской и норвежской сторонами велась задолго до прибытия предста­ вителей советской России в Норвегию. 2 августа 1944 г. в НКИД СССР поступи­ ло сообщение от министра социального обеспечения Норвегии С. Стейстада. В нем он сообщил, что ему поручены контроль, забота и распределение беженцев и «перемещенных лиц». Заверялось, что норвежское правительство планирует ограничить передвижение указанных категорий граждан, зарегистрировать их и обеспечить медицинским обслуживанием. Помимо этого, предполагалось созда­ ние центров для приема, охраны и распределения «перемещенных лиц», обеспе­ чения их визами.

Разделение советских граждан на «перемещенных лиц» и «беженцев» было характерно для норвежских властей. Однако советская сторона не поддержала эту идею, о чем заявила в ответном письме С.

Стейстаду: «Необходима четкая классификация:

1) советские военнопленные;

2) гражданское советское население;

3) советские граждане, мобилизированные в германскую армию;

4) советские политические заключенные». "" Именно такая классификация будет применяться в период репатриации.

Известно, что подобного плана работа проводилась правительством Норве­ гии не только в отношении советских граждан. Министр иностранных дел Нор­ вегии Трюгве Ли 8 сентября 1944 г. сообщил, что необходимо «связаться в Лон­ доне с правительствами Чехословакии, Голландии и Бельгии, а также с датской миссией для того, чтобы уже на данной стадии добиться сотрудничества в деле планирования соответствующими властями этих стран поездки в Норвегию для оказания помощи и репатриации своих подданных». " Подготовительный этап репатриации включает период от капитуляции на­ цистской Германии 9 мая 1945 г. до отправки первого транспорта с советскими репатриантами на родину 13 июня того же года. Основным содержанием данного этапа являются инспекция лагерей бывших военнопленных, подготовка их к ре­ патриации, создание сборных лагерей и создание сети госпиталей.

8 мая 1945 г. были обнародованы инструкции Штаба Верховного командова­ ния союзных экспедиционных сил, касавшиеся положения союзных военноплен­ ных и военнослужащих Вермахта. В них указывалось, что «немецкие караульные в лагерях должны быть отстранены, а бывшие военнопленные должны быть обес­ печены продуктовым пайком на 30 суток». Однако 11 мая в 19.20 по местно­ му времени прозвучало радиосообщение, которое в анонсе шло под названием «Обращение союзного командования к русским солдатам в Норвегии». В сооб­ щении говорилось: «Для максимальной защиты ваших интересов и обеспечения вас продуктами питания необходимо, чтобы охранниками оставались немцы до тех пор, пока их не смогут заменить норвежские или союзные военные». Это обращение заставило советского посла в Великобритании Ф.Т. Гусева сообщить 29 мая 1945 г. в британский МИД, что необходимо «устранить противоречия с соглашением от 11 февраля 1945 года». Очевидно, что отстранить немецкую администрацию лагерей стало проблематичным из-за неподготовленности к это­ му норвежских и союзных властей. Так, в ряде северных районов страны лишь к середине июня были расквартированы британские батальоны для проведения репатриации бывших пленных.

В своем интервью газете «Правда» от 6 июня 1945 г. уполномоченный СНК СССР по делам репатриации генерал-полковник Ф.И. Голиков выступил с крити­ кой в отношении проведения союзниками репатриации советских граждан в Нор­ вегии: «Вместо того, чтобы сделать самое элементарное.- избавить этих людей (т.е. военнопленных - прим. автора) от террора немецкой вооруженной охраны и немецкого хозяйничанья, они по-прежнему были оставлены на положении плен­ ников у немцев».

16 июня 1945 г. из Трондхейма генерал-майору П.Ф. Рогову поступило со­ общение от помощника представителя уполномоченного СНК СССР по делам репатриации советских граждан о том, что до сих пор часть советских граждан находится в лагерях, где они охраняются немцами и подвергаются унижениям со стороны нацистов. «Такие люди со слезами на глазах встречают каждое мое посещение, и я прошу добиться через штаб-квартиру союзных войск в Норвегии их немедленного освобождения», - рапортовал помощник П.Ф. Рагова. Вместе с сообщением он направил список немецких гарнизонов в Норвегии, где совет­ ские граждане находились под охраной немцев: на полуострове Орландат - 298 человек, в Стурене - 90 человек, в Стенкьере и Ринане - по 70 человек в каждом.

В лагерях Левангера в таком положении находилось до 400 человек.

Известно, что подобные нарушения имели место до окончания репатриации.

в очередной раз ссылаясь на статьи Ялтинского соглашения, упрекал союзников в нарушении пунктов данного договора, отмечая, что «до сих пор имеют место случаи, когда советские граждане продолжают содержаться в немецких лагерях и нам не передаются...»

Для подготовки и проведения репатриации иностранных граждан из Норвегии власти страны планировали прибегнуть к внутренней и внешней помощи. С этой целью 9 мая 1945 г. было послано обращение к внутреннему фронту Норвегии в Осло и шведскому Красному Кресту в Стокгольме. Отреагировав на сигнал нор­ вежских властей, через четыре дня после обращения в Буде прибыли сотрудники шведского МИДа во главе с полковником Б. Балченом. Осмотрев несколько лаге­ рей, где содержались бывшие пленные, они телеграфировали в МИД в Стокголь­ ме: «Сегодня побывали в трех лагерях в Фулло. Невыносимое положение: согни пленных умирают от голода. Как можно быстрее высылайте лекарства, витамины и медперсонал».

В середине мая 1945 г. норвежские власти обратились к бывшим советским военнопленным и остарбайтерам, находившимся в Северной Норвегии. В обра­ щении представители временного норвежского управления Северной Норвегии пытались предупредить дезорганизацию бывших узников нацистских лагерей, предотвратить своевольное оставление лагеря и пресечь попытки самостоятель­ ного возвращения домой.

В обращении также перечислялись указания, уста­ новленные норвежскими властями для бывших советских военнопленных и остарбайтеров:

1) все бывшие пленные должны были оставаться на своих местах;

2) в каждом лагере должны были выбрать старшего, которому все обязаны подчиняться;

3) в лагерях было необходимым соблюдение порядка и дисциплины;

4) продукты питания и товары первой необходимости могли поступать лишь по определенным каналам (отовариваться в магазине или в ином другом месте запрещалось). ™ Подобные обращения официальных властей к бывшим военнопленным про­ водились в каждом районе Норвегии. Так, недалеко от Буде командующий внут­ ренним фронтом Северной Норвегии майор А. Иохансеи в своей речи к бывшим узникам заявил, что «...вы все должны быть отправлены домой в Советский Союз, и все, чем мы можем помочь, будет сделано. И вскоре вы вновь увидите свою большую и красивую страну». Эти слова послужили причиной буйного праздника, который русские пленные устроили для норвежцев. Все это закон­ чилось танцами и песнями в честь Сталина. Праздник, оптимистические речи и многое другое - все это отражало атмосферу лета 1945 г.

Когда немецкая администрация лагерей для военнопленных была замене­ на представителями норвежских и союзных властей, на них легла ответствен­ ность за обеспечение бывших пленных питанием и предметами первой необходи-мости. В личном архиве Л. Крейберга хранятся ведомости о продуктовом снабжении лагерей, находившихся в ответственности «зоны Тромсе». В них от­ мечены численность бывших пленных в лагерях и количество предусмотренных для них продуктов питания. Так, например, в лагерь Серфольд, где содержались 373 бывших советских военнопленных, 30 мая было отправлено 1 259 коробок рыбной пасты (паштета), 45 кг хлеба, 75 кг маргарина, 19 кг макаронных изде­ лий, 10 кг сухого молока, 25 кг сахара и 20 кг печенья. Прибегнув к математи­ ческому методу, можно вычислить норму продуктов на одного человека. В лагере Серфольд она составляла 3 банки рыбного паштета, 120 г хлеба, 200 г маргарина, 50 г макаронных изделий, 25 г сухого молока, 60 г сахара и 50 г печенья. Под­ считав энергетическую ценность данных продуктов, можно предположить, что ежедневно каждый пленный потреблял не менее 2900 калорий, что соответствует нормам питания для человека, не занятого тяжелым физическим трудом.

Если наладить доставку продовольствия удалось уже к концу мая, то положе­ ние с одеждой и предметами первой необходимости было достаточно сложным на протяжении всего периода репатриации. В акте, составленном начальником пунк­ та сбора и отправки г. Мосьен майором Есецким 25 июня 1945 г., было отражено количество требующихся вещей для 800 советских репатриантов (табл. 16).

–  –  –

Сведения, приведенные в акте, свидетельствуют не только о нехватке одежды, обуви и полного отсутствия средств личной гигиены в период репатриации, но и демонстрируют положение пленных в лагерях в годы войны. Отсутствие средств гигиены приводило к инфекционным заболеваниям, ослабляя общее состояние организма, что являлось прямой причиной роста смертности, а нехватка теплой одежды и обуви в зимний период становилась причиной обморожения или пере­ охлаждения организма, что также"без квалифицированной медицинской помощи вело к летальному исходу.

Одной из основных задач на подготовительном этапе репатриации была ин­ спекция лагерей для всех групп иностранных граждан в Норвегии, оказавшихся на территории страны в годы войны. Инспекция обеспечивала достижение сразу нескольких целей: помимо установления гражданства и национальности репат­ риантов, проводился осмотр условий жизни бывших пленных, устанавливалось состояние их здоровья. Многие из узников лагерей нуждались в неотложной ме­ дицинской помощи и лишь после поправки здоровья могли быть репатриированы на родину.

Инспекция лагерей проходила под контролем начальника «зоны» и осущест­ влялась комиссией, состоявшей из норвежских, советских и британо-американ­ ских представителей. Отчет составлялся по каждому лагерю. Он включал ин­ формацию о местонахождении лагеря, количестве содержащихся в нем пленных, численности больных, данные о санитарном состоянии в лагере и т.д. Так, в от­ чете от 12 мая 1945 г. одного из членов инспекционной комиссии «зоны» Тромсс была сделана следующая запись: «Посетили лагерь в Судегорд. Трудность здесь заключалась в том, что немецкие охранники не предприняли попыток задержать бежавших пленных. Всего около 60 пленных пришли на организованный в 14 часов показ агитационного кинофильма. После совещания с начальником охраны мы пришли к единому мнению, что следует сформировать в лагере норвежскую охрану. Были предприняты меры по переводу из лагеря больных туберкулезом.

Кроме того, на склад нами был переправлен месячный запас мяса, чтобы оно не испортилось. В лагере периодически происходят перебои с топливом». * Данная информация стекалась в штаб зонального командования, помогая контролировать ситуацию в лагерях и организовывать возвращение бывших пленных на родину.

Ситуация в лагерях была разной: если в одном лагере сложностей с достав­ кой питания, охраной репатриантов и состоянием их здоровья практически не существовало, то в других положение могло кардинально отличаться. Так, в лаге­ ре Дундерландс в провинции Нурланн из 477 пленных 330 были больны, из них 40 человек были поражены тяжелой формой туберкулеза и нуждались в немедленной госпитализации. Похожая ситуация сложилась в той же области в лагере Стурволлен: там из 422 советских военнопленных около 300 были больны. В пе­ риод с 26 марта по 14 мая 1945 г. там умерло около 30 человек. "" Такая ситуация требовала создание сети госпиталей.

С начала мая 1945 г. на территории Норвегии начала быстро разрастаться сеть госпиталей для бывших пленных разных категорий. Инициаторами ее создания являлись как норвежские власти в лице Министерства социального развития, так и Красный Крест. 24 мая 1945 г. во все «зоны» была разослана «Директива о гиги­ еническом обследовании и медицинском осмотре военнопленных». В ней содер­ жались требования но более тщательному осмотру санитарных условий содержа­ ния военнопленных и наличию собственного санитарного врача в каждом лагере.

По новым правилам необходимо было провести опрос пленных о прежнем состо­ янии лагеря, указать сведения о лице, ответственном за санитарно-гигиеническое состояние лагеря в период оккупации. " В рапорте Л. Крейберга от 13 июня 1945 г. содержались сведения о количестве больных пленных в провинции Нурланн (табл. 17).

| ii I Таблица 17

–  –  –

Из таблицы 17 видно, что количество больных пленных в провинции Нурланн накануне репатриации составляло около 30 % от общего числа узников. Причем наибольшее количество больных было в самых удаленных от населенных пунк­ тов лагерях, а также в лагерях, где не хватало медперсонала.

В госпиталях письменный отчет предоставлялся каждую неделю. В нем ука­ зывались сведения о поступивших, выздоровевших и умерших пациентах, пре­ доставлялось описание основных методов лечения. Так, в отчете госпиталя в My в Ране за период 2-8 июля 1945 г. сообщалось, что «все русские пациенты 2-го и 3-го июля прошли рентгенологическое" обследование. Пленка была проявлена в больнице и отправлена доктору Страю на расшифровку... 30 больных были отправлены в госпиталь Древья. Планируется отправить еще 30 больных через день». """ Сведения из отчета демонстрируют достаточно хорошую степень осна­ щенности медицинским оборудованием, позволяющим провести флюорографи­ ческое обследование, очевидно, что и медикаменты также имелись в достаточном количестве.

Всего на тот период в госпитале в My в Ране находилось 418 человек:

285 лежачих больных, и 133 пациента в удовлетворительном состоянии, в при­ нципе, готовых к транспортировке поездом. О положении в госпитале в My в Ране вспоминают и служащие медперсонала: «Когда война уже заканчивалась, меня перевели в Шотландию. В Норвегию меня отправили с большим кораблем для транспортировки войск, но все празднества по случаю победы в Норвегии я пропустила. Меня сразу отправили продолжать службу в My в Ране. Там я должна была работать санитаркой в военном лазарете № 4. Это был немецкий военный госпиталь, предназначенный только для русских военнопленных. 11очти все они были изможденными от голода, почти умирали. Многим из них было по 17-18 лет. Они лежали и звали маму. Когда я приходила в госпиталь, я всегда говорила им по-русски: «Здравствуйте. Я всех вас люблю». Тогда больные и истощенные люди были рады, многим казалось, что они дома, в России. Большинство из них были в таком безнадежном состоянии, что вскоре умирали. Я хочу сказать, что те страдания, которые я видела в лазарете № 4 в My в Ране, были страшнее всего виденного мною в норвежском госпитале в Исландии. Я никогда не забуду этой страшной картины юных умирающих русских военнопленных».

К сожалению, точного количества госпиталей для пленных в Норвегии ус­ тановить не удалось, однако известно, что их было не меньше шести, и все они располагались рядом с пунктами отправки.

Значительную помощь оказывали и шведские власти, поставляя медикаменты, присылая врачей и санитаров и организовав госпиталь в Фауске. В этом районе ослабленных и больных пленных было больше всего, так как в этом районе боль­ шинство узников были заняты на строительстве железной дороги «Нордландсба­ нен». По сведениям Крейберга, в провинции Нурланн нуждавшихся в медицинс­ кой помощи узников нацистских лагерей было около 3-4 тысяч человек. Именно здесь и был развернут шведский госпиталь, возглавляемый врачом Улафом Нар­ валом. Госпиталь работал в течение двух месяцев с середины мая 1945 г. За этот период в нем прошли лечение 383 бывших пленных. Сам госпиталь располагал­ ся в бывшем немецком лазарете, где имелся и отдельно стоявший изолятор для инфекционных больных. Штаг из 30 сотрудников шведского Красного Креста круглосуточно вел наблюдение за состоянием здоровья бывших пленных.

10 июня 1945 г. представителями союзных войск и сухопутных сил Норвегии была разработана и введена в действие «Административная инструкция 101».

Она регламентировала процесс репатриации советских граждан всех категорий из Норвегии. В соответствии с установленной в документе последовательностью, в первую очередь на родину отправлялись освобожденные военнопленные, затем остарбайтеры (отмеченные в инструкции как «перемещенные лица»), и послед­ ними - завербованные Вермахтом советские граждане. Однако принимались во внимание и такие факторы, как удаленность лагеря от места отправки и физичес­ кое состояние репатриантов.

В «Административной инструкции 101» были установлены два основных маршрута репатриации в СССР: из портов Северной Норвегии в Мурманск («Се-т верный маршрут») и железнодорожным транспортом через территорию Швеции, а оггуда морем в Финляндию, а затем в Россию («Южный маршрут»). "" Для обо­ их маршрутов были определены сроки их открытия: «Северный маршрут» дол­ жен был начать свою работу не ранее 20 июня, «Южный» - не ранее 13 числа того же месяца.

В соответствии с данной инструкцией создавались транзитные лагеря - сбор­ ные пункты репатриантов перед отправкой в СССР. В период нахождения репат­ рианта в лагере и его посадки па морской или железнодорожный транспорт от­ ветственным за него оставался командующий «зоной». Последний также отвечал за сохранность личного имущества советских граждан и обеспечение их продо­ вольствием не только в транзитных лагерях, но и во время следования. Провизия для бывших пленных поступала из немецких хранилищ, находившихся на терри­ тории Норвегии. Союзниками была установлена норма хлеба не менее 600 г на одного человека в день. "" ;( / Состоянию здоровья советских граждан уделялось немало внимания. В до­ кументе говорилось, что «ни один человек не будет репатриирован, пока он фи­ зически не будет к этому готов». Во избежание эпидемий и инфекционных за­ болеваний проводилась дезинфекция личных вещей и одежды. Тех же, кто был болен и не мог быть отправлен вместе с остальными, оставляли в госпиталях до полного выздоровления (это, в первую очередь, касалось инфекционных больных и больных, страдающих венерическими заболеваниями). На каждом транспорте, перевозившем репатриантов, дежурил штат медиков из восьми человек.

Необходимо отметить, что союзники, рассматривая Швецию как один из ос­ новных пунктов репатриации советских граждан из Норвегии, вступили с ней в официальные переговоры лишь в начале мая 1945 г. Генерал Э. Торне в письме обратился к шведскому правительству с просьбой оказать помощь в репатриации бывших военнопленных и перемещенных лиц из Норвегии. 17 мая 1945 г. была достигнута официальная договоренность об открытии «Южного маршрута» пе­ ревозки репатриантов через территорию Швеции.

Шведское правительство создало специальную комиссию из пяти человек, усилиями которых были определены пути транспортировки бывших военноплен­ ных. Представителем шведской стороны но вопросам репатриации советских граждан из Норвегии был назначен майор фон Хорн.

Этап непосредственной транспортировки бывших военнопленных и гражданс­ ких лиц в СССР начался с 13 июня 1945 г., когда первый транспорт с бывшими узниками нацистских лагерей был отправлен из Норвегии, и продолжался до конца декабря 1945 г., - времени официального завершения репатриации из Норвегии.

Из двух предусмотренных «Административной инструкцией 101» маршрутов репатриации советских граждан из Норвегии «Южный маршрут» был одобрен советской и британской сторонами первым - 10 июня 1945 г.

10 июня 1945 г. между представителем СССР и представителем Верховного командования союзных войск было подписано «Соглашение о транзите советс­ ких граждан из Норвегии через Швецию», основанное на решениях Ялтинской 2от конференции февраля 1945 г. «Соглашение» состояло из 10 статей и предусмат­ ривало разработку плана отправки бывших пленных, освобожденных союзными силами в Норвегии. Авторами проекта «Соглашения» были посредник между советской военной миссией и британским министерством обороны полковник Р.

Файербрейс (Firebrace) и советский генерал П.Ф. Ратов.

По соглашению о транзите советских граждан из Норвегии через Швецию их транспортировка предполагалась по следующим трем железнодорожным линиям:

порт Нарвик (Норвегия) - порт Лулео (Швеция), порт Трондхейм (Норвегия) - порт Сундсваль (Швеция), порт Осло (Норвегия) - порт Евле (Швеция). " Такой маршрут работал на период с 13 по 26 июня 1945 г По трем из вышеуказанных линий каждый день отправлялся один эшелон по 800 человек каждый. Таким образом, в данный период из Норвегии железной дорогой через Швецию всего было отправлено около 33 600 человек, что составило почти 40 % от общего числа репатриантов.

Далее, в соответствии с «Соглашением», начиная с 27-го июня, шведская сто­ рона осуществляла отправку по два эшелона ежедневно со станций в Нарвике и Осло и по одному эшелону в день со станции Трондхейм. " Таким образом, темпы отправки репатриантов в СССР к началу июля возросли практически вдвое. Очевидно, что причиной этому послужили отлаженные за первые недели отправки действия властей и представителей Верховного командования союзных войск. Кроме того, в документе отмечалось, что в случае, если в том или ином на­ правлении после прекращения подачи эшелонов снова возникнет необходимость в железнодорожных перевозках, советская сторона имеет право потребовать у шведских властей необходимое число эшелонов, предупредив об этом шведскую сторону за семь дней. Здесь уместно упомянуть об одном инциденте, произо­ шедшем накануне отправки первого эшелона с репатриантами. Английский майор А. Николе, сопровождавший репатриантов, был удивлен отказом советских влас­ тей от предложения шведов перевозить советских солдат в вагонах 3-го класса, а офицеров - вагонами 2-го класса. «Советские власти настояли на вагонах для скота, поскольку в СССР нет других средств для их перевозки».

Отдельно рассматривался вопрос о транспортировке больных репатриантов.

Шведская сторона обязалась предоставить санитарный эшелон на 214 лежачих больных с необходимым количеством медицинского персонала. С каждой из станций погрузки в Норвегии эти поезда выходили не одновременно на всех ли­ ниях, а с разницей в день. Так шведские власти принимали эшелоны с больными не в один и тот же день, что позволяло иметь больше времени для высадки репат­ риантов и оказания им необходимой медицинской помощи.

Советские граждане, подлежавшие репатриации «Южным маршрутом», на­ ходились в разных районах страны. Наибольшее количество советских граждан сосредоточилось в северных провинциях (табл. 18).

Численность советских репатриантов из городов и провинций Норвегии, репатриированных «Южным маршрутом»

–  –  –

Вопрос обеспечения бывших военнопленных продовольствием также был рассмотрен союзным руководством. По шведско-английскому соглашению продо­ вольствие доставлялось шведской стороной на норвежские станции погрузки, но оплачивалось англичанами. В приложении 7 указаны нормы питания советских граждан в период транспортировки по железной дороге из Норвегии в Швецию.

Суточная продовольственная норма советских репатриантов во время проезда советских репатриантов железнодорожным транспортом составляла 300 г суха­ рей, 300 г хлеба, 160 г масла и сыра, 75 г колбасы, 40 г сахара и 8 г чая. " Если вышеуказанные продуктовые нормы перевести в энергетическую ценность, то ежесуточно репатрианты потребляли минимум 2100 ккал, что вполне соответс­ твовало норме.

Однако такое положение с продовольствием продолжалось до момента пере­ дачи репатриантов в проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ), находившиеся в ведении советских властей. Сведений о положении в них репатриантов из Нор­ вегии в архивах обнаружено не было, однако можно предположить, что в той или иной мере ситуация была схожая с другими ПФЛ, расположенными в странах Западной Европы. Там репатрианты были поставлены в исключительно тяжелое положение.

В сентябре 1945 г. заместитель наркома госбезопасности Б. Кобулов передал генералу Ф.И. Голикову выдержки из писем репатриантов. Один из них писал до­ мой: «...Я нахожусь на сборном пункте. Здесь очень много беременных женщин и с детьми. Люди сидят по пять месяцев и их не отправляют, мучают и больше ничего. Хлеб черный, сырой, суп, старая картошка три раза в день и все. Умирают люди, очень много детей умирает». (8 августа 1945 г., Дружинина). Еще одно свидегельство плохого питания репатриантов в ПФЛ: «...Живем очень плохо, пита­ ние ужасное, дают хлеба триста граммов в день, натуральное тесто, горячая пища три раза в день - полтора литра супа наполовину с червями, с сушеной брюквой и красной капустой...» (13 августа 1945 г., Н. Гелах). " Объяснить такое положение советских граждан в ПФЛ можно тем, в конце войны продовольственная ситуа­ ция по всей стране была достаточно сложной, и обеспечить приемлемый рацион для репатриантов советские власти были не в состоянии.

Для репатриантов «Южного маршрута» в шведских портах отправки местные власти предоставляли репатриантам горячее питание. Разнообразный рацион со­ ветских репатриантов из Швеции составлял около 2 800 ккал для мужчин и 2 500 ккал для женщин и детей. Помимо этого, репатрианты также получали пятисуточный запас продовольствия на путь следования из портов Швеции до СССР (см. приложение 7).

Итак, продовольственные пайки соответствовали нормам, принятым в резуль­ тате договоренности сторон, осуществлявших репатриацию советских граждан из Норвегии в СССР.

В статье V I «Соглашения» шведские власти обязывались в портах отправки в городах Лулео, Сундсваль и Евле организовать пересыльные лагеря вместимос­ тью по 800 человек каждый. При каждом лагере был оборудован медицинский пункт на 80-100 человек с необходимым количеством врачебно-медицинского персонала. * В отдельных случаях тяжело больные репатрианты направлялись в стационарные шведские госпитали и по выздоровлению возвращались шведски­ ми властями в соответствующий пересылочный пункт для передачи советскому представителю.

В «Соглашении» также оговаривались сроки высылки репатриантов из Шве­ ции, причем за это несла ответственность уже советская сторона.

План отгрузки включал несколько этапов:

1. С 15 июня по 27 июня 1945 г. включительно из каждого порта отправлялось по 1 600 человек каждые 2-е суток.

2) С 28 по 30 июня 1945 г, включительно - из порта Лулео по 1 600 человек ежедневно, из порта Сундсваль по 1 600 человек каждые 2-е суток, из порта Евле по 1 600 человек ежедневно.

3) С 1-го июля 1945 г. до конца перевозок - из портов Лулео и Евле отправля­ лось по 1 600 человек ежедневно. " Начальник каждого транспорта, выходившего из шведских портов с советс­ кими гражданами на борту, предоставлял представителю уполномоченного СНК СССР по делам репатриации сводную ведомость на убывших граждан СССР.

Одна из таких ведомостей находится в хранилищах ГАРФа (табл. 19).

Сводная ведомость убывших советских граждан из Швеции морским путем через Финляндию "

–  –  –

В ведомости проводится четкое разделение гражданских лиц и военноплен­ ных. Зачастую в ведомостях указывалась национальность бывших пленных и их семейное положение.

При отправке из Норвегии эшелонов с репатриантами составлялись специ­ альные ведомости, отражавшие количество советских граждан, транспортиро­ ванных поездами в Швецию, а на каждого репатрианта заводилась «идентифи­ кационная карта», которая являлась основной единицей в работе «Комиссии по репатриации».

Поэтому в ведомостях ведется учет карточек, а не советских граждан. Вот одна из таких ведомостей (табл. 20).

–  –  –

Данная ведомость не дает исчерпывающей картины отправки советских граждан в Швецию поездами, но позволяет сделать один очень важный вывод.

Меньше чем через месяц Россия будет праздновать очередную годовщину победы советского народа в Великой Отечественной войне над немецко-фашистскими захватчиками. Война затронула все континенты и страны, в том числе и соседнюю с СССР Норвегию.

На территории этой страны, оккупированной немецкими войсками, фашистами была создана мощная концентрационная система, которая насчитывала около 500 лагерей для военнопленных. Получается, в среднем на каждых 800 километрах была зона, обнесенная колючей проволокой, — зона голода, холода, изнурительного труда и невероятной жестокости.

За все годы войны через эту систему прошли около 100 тысяч советских военнопленных, в основном солдаты и офицеры Красной армии. Из них 13,7 тысячи погибли. На сегодняшний день норвежским исследователям удалось восстановить имена семи тысяч человек, больше половины из них — за последние пять лет. И во многом — благодаря российским архивам.

Доктор наук, хранитель норвежского центра Фалстад Марианне Неерланд Сулейм — одна из тех исследователей, для кого тема научной работы в Университете города Тромсё 13 лет назад превратилась в дело всей жизни. Зачем и для кого она это делает, Марианне рассказала в интервью корреспонденту РИА Новости Анастасии Яконюк во время проведения в Мурманске Дней северных стран, одним из главных событий которых стала выставка, посвященная судьбе советских военнопленных в Норвегии в 1941-1945 годах.

— Марианне, вы ищете информацию о людях из другой страны, погибших в Норвегии около 70 лет назад. Поиск и установление каждого имени — титанический труд. Расскажите, почему у вас возник интерес к этой части истории.

— Этой теме долгое время в Норвегии не уделяли большого внимания. Начав работать с ней, я убедилась, как мало в нашей стране знают об этой странице военной истории. А между тем в Норвегии есть семьи, где память о советских пленных бережно хранится: многие родственники нынешних норвежцев помогали узникам лагерей под страхом смерти и наказаний, были свидетелями жестокости и бесчеловечности. Вот почему это важная часть истории для норвежцев.

© Фото: из архива центра Фалстад

— Что уже сделано на сегодняшний день, где можно найти информацию о погибших пленных?

— Я начала работать с этой темой в 2000 году, собирала материал 13 лет. Только в 2009 году норвежские власти начали создавать базу данных, где содержалась информация об именах, судьбах, местах захоронения в Норвегии советских военнопленных. Эта работа продолжается и теперь.

Мы работаем с базами данных, архивами. Сейчас уже мы можем говорить о более чем семи тысячах восстановленных имен из 13 тысяч жертв. Причем четыре тысячи имен установлены совсем недавно, благодаря тому, что мы получили возможность работать с информацией из российских архивов,- они были закрыты для нас до последнего времени.

Здесь интерес для нас представляют карточки пленных, однако на многих из них уже трудно разобрать надписи, сделанные по-немецки или по-русски, поэтому так сложно сопоставлять норвежские названия мест, где находились эти лагеря.

К сожалению, очень трудно восстановить имена тех пленных, которые погибли во время перевозки морским транспортом вдоль побережья Норвегии — тогда затонули два больших судна, на которых в общей сложности находились около трех тысяч человек. Их списки утрачены.

База данных была открыта для всех в 2011 году, и родственники бывших военнопленных могли найти в открытом доступе информацию о своих близких, которые погибли в лагерях на территории Норвегии.

Лагеря для военнопленных в годы войны были рассредоточены по всей оккупированной Норвегии. В некоторых содержалось до 50 человек, другие с трудом вмещали тысячи. Сегодня большинство из них трудно отыскать, не говоря уже о могилах советских солдат.

В разгар холодной войны в 1951 году власти Норвегии решили перенести все советские военные захоронения на специальное военное кладбище острова Тьетта на побережье Хельгеланд. Операцию, которую проводили тайно и быстро, назвали "Асфальт", и она вызвала возмущение у многих простых норвежцев, которые посчитали ее осквернением могил и оскорблением памяти советских воинов.

— Марианне, в чем была необходимость перемещать останки? Ведь во время этой операции во многих местах были снесены монументы и кресты в память о жертвах.

— Это был период холодной войны, и так получилось, что история военнопленных была еще сильнее отчуждена от национальной истории. Необходимость переноса объяснялась тем, что в то время территории многих бывших лагерей и мест захоронений находились в военной зоне. Власти объясняли, что опасались шпионажа, что туда могли приезжать люди, фотографировать объекты.

Из трех северных областей останки примерно четырех тысяч пленных переместили на остров, там стоит памятник. Имена 800 человек установлены, и мы до сих пор находим новые имена. Мы бы хотели установить на острове еще один памятник с именами, чтобы впоследствии можно было дополнять список, если нам удастся еще кого-то найти.

— Есть ли сегодня другие захоронения советских пленных на территории Норвегии, в каком они состоянии, кто о них заботится?

— По всей Норвегии можно встретить небольшие захоронения, отдельные могилы — только в северной Норвегии их около 500. Многие находятся в плачевном состоянии — зарастают и разрушаются. Но мы ведем диалог с властями в Осло и надеемся, что нас услышат и что-то будет сделано, чтобы история не забывалась. И чтобы люди, приходя туда, где раньше были лагеря, знали, что это за место.

© Фото: из каталога выставки "Советские военнопленные в Норвегии"

© Фото: из каталога выставки "Советские военнопленные в Норвегии"

Но и местные власти тоже должны заботиться о таких захоронениях. К сожалению, они пока не очень хорошо справляются, и во многом из-за той операции.

Думали, это не их дело — заботиться о советских могилах, но сейчас кое-что меняется, захоронения приводят в порядок, восстанавливают памятники.

— Через вас проходит большой массив информации — имена, даты, названия лагерей… Удается ли за сухими цифрами и фактами больше узнать о судьбах людей?

— Да, цифр действительно много, но каждый раз, когда мы находим информацию и помещаем ее в базу данных, мы ищем также фотографии, рисунки мест, где находился пленный, чтобы родственники больше узнали о судьбе близкого человека. Я все время ищу материал, собираю по крупицам.

Я встречалась со многими из тех, кто выжил в этих страшных лагерях. Некоторые до старости не рассказывали даже своим семьям, что с ними происходило в годы войны. Я разговаривала с норвежцами, которые находились по другую сторону колючей проволоки и пытались помочь советским пленным. Большая часть воспоминаний собрана в книгах, которые вышли в нашей стране.

Во многих домах в Норвегии бережно хранятся маленькие поделки из дерева или металла, которые советские пленные передавали норвежцам в обмен на еду или в знак благодарности за помощь. Это теперь еще и важная часть истории норвежской культуры.

Однажды ко мне обратился сын бывшего пленного, который искал много лет могилу отца. Я потратила два года, чтобы найти его карточку.

Представляете, дети того солдата жили с этой неизвестностью 60 лет. Когда мы нашли место захоронения, сын уже со своей дочерью приехали в Норвегию, побывали на могиле, на меня это произвело очень сильное впечатление.

Мы и сегодня получаем много писем от детей и внуков бывших пленных. Они не часто приезжают — дорого, но мы стараемся отправить им фотографии и всю информацию, которую удается найти.

— Судьба советских военнопленных на территории Норвегии стала темой вашей докторской диссертации и отдельной книги. Выставка, посвященная этой странице истории, путешествует по разным странам. Какие еще страницы военной истории вам бы хотелось открыть?

— Впереди еще много работы — с захоронениями и установлением имен. Кроме того, мне хочется подробнее изучить историю освобождения восточного Финнмарка (провинция на севере Норвегии, которую осенью 1944 года освободили советские войска).

И еще я пишу статью о гражданских каторжниках, попавших в лагеря, — о женщинах, детях, вынужденных работать на территории оккупированной Норвегии. О них вообще мало известно, и это еще одна трагическая страница истории той войны.

Освенцим, Бухенвальд, Дахау – названия этих нацистских лагерей смерти знают во всем мире. Сегодня речь пойдет еще об одном концлагере, о котором, вместе с тем, известно совсем мало, несмотря на то, что здесь погибли тысячи заключенных. История лагеря, построенного на норвежском острове Нёттерэй, - еще одна трагическая страница Второй мировой войны.

Поскольку Норвегия находилась под нацистской оккупацией, сотни тысяч пленных, в том числе и советских, прибывали сюда на принудительные работы. Всего нацисты отправили в далекую холодную страну около ста тысяч человек, из которых не менее 14 тысяч здесь умерли.

Лагерь Булэрне действовал с 1943 года. Почти триста человек привезли сюда для работы на строительстве оборонительных сооружений. Через год ситуация резко ухудшилась: в лагере зафиксировали вспышку туберкулеза. Здоровых людей перевезли в другие лагеря, а в Булэрне решено было оставить лишь тех, кто болен. Ситуация в лагере была безвыходной: люди были брошены на произвол судьбы, медицинскую помощь им не оказывали, даже немцы предпочитали не нести службу у бараков, огороженных двойной стеной колючей проволоки, чтобы не заразиться.

Целую зиму люди умирали день за днем. Сил оказывать помощь друг другу не было, ослабевшие заключенные лежали на полках бараков в ожидании смерти. Антисанитария и голод царили в лагере, большинство людей обессилило, многие не могли дойти в уборную.

Хоронить умерших не было сил и возможности: тела складывали в бумажные мешки и оттаскивали к морю, где кое-как были вырыты неглубокие ямки. Вода завершала погребение, ведь рыть могилы в промерзлой земле сил просто не было. Закапывать тела, сооружая крестик на месте могилы, стали только когда началась оттепель. За два весенних месяца похоронили 28 человек.

Сейчас на месте лагеря смерти – живописный пейзаж и полная идиллия, ничто не напоминает о человеческой трагедии. После освобождения узников, чтобы предотвратить дальнейшее распространение туберкулеза, было решено сжечь весь лагерь до тла. Группе волонтеров-историков удалось восстановить только те места, где располагались ворота, ведущие в лагерь смерти, а также гауптвахта.

В последние годы на месте бывшего лагеря работают археологи, отыскивая жетоны, которые носили заключенные, чтобы установить имена людей, погибших здесь. Тела многих опознанных военнослужащих в послевоенные годы были перезахоронены на «Русском кладбище» в Тьетта (более 7,5 тысяч человек).

Жестокость нацистов не знала границ. , где содержали малышей от шести лет и младше.